Андрей Шутов

1. В настоящее время область разработки и употребления программ различного рода распространяется практически на все сферы профессиональной деятельности. Термин «программа» является сегодня не менее употребительным, чем термин «план», и этим мы обязаны не только широкому внедрению практики программирования для ЭВМ, но и обширной практике разработки программ как организационных документов (начиная от программ телевизионных передач и до глобальных научно-технических и народнохозяйственных программ). Умение составить программу предстоящей деятельности (дальше мы будем говорить только об организационных программах) требуется и от студента, пишущего курсовую работу по заданной теме, и от каждого руководителя научно-исследовательскими работами различного масштаба; программы становятся важными результатами работы целых институтов, организаций, органов управления.

Превращение деятельности по разработке программ в массовую резко повышает актуальность работ, направленных на методологическое, научно-теоретическое, методическое и т.п. обеспечение этой деятельности, определение ее социальных и культурных перспектив. Не будет, по-видимому, большим преувеличением утверждать, что перспективы развития программирования как массовой деятельности зависят в настоящее время от ситуации в области активного и целенаправленного формирования представлений о программах и программировании.

Основными участниками работ в этой области (схема 1) являются, на наш взгляд, представители трех сфер деятельности: организационно-управленческой (ОРУ), проектировочной и методологической (в данном случае термин «сфера» употребляется не понятийно, вопрос о сферной организации проектирования будет далее обсужден специально). Каждая из этих сфер формирует собственное осознание практики создания и употребления программ, выдвигает определенный набор требований к специфическим функциям программ и методам их разработки (программно-целевой подход [1], методы разработки дизайн-программ [2] и т.п.).



Схема 1
2. В цели данной статьи не входит полный анализ ситуации в этой области, она ориентирована на выделение позиций сферы методологии. Более узко, статья нацелена на анализ изменений в разработках Московского методологического кружка (ММК) за период с конца 50-х годов по 1979 г., до начала проведения ММК организационно-деятельностных игр [3]. Проведение игр привело к глубоким и многоплановым изменениям в деятельности ММК. Для разработок представлений о программах и программировании это имело особое значение, о чем говорит уже тот факт, что из первых 36 «больших» организационно-деятельностных игр (с августа 1979 г. по ноябрь 1984 г.) около половины по содержанию рабочего процесса были явно нацелены на разработку программ и развитие методов программирования. Накоплен богатый и во многом уникальный (проблемный) опыт разработки комплексных программ НИР, отраслевых, межотраслевых, региональных программ, программ развития городов и т.п.

Анализ и оформление этого опыта заставляют обращаться к предыстории игр, рассматривать результаты до-игровых разработок с точки зрения того, какое проблемное развитие они получили в играх.

Используя время начала игр как своеобразную точку отсчета, мы выделим несколько важнейших, на наш взгляд, линий ретроспективного анализа разработок ММК.

(1) Линия изменения статуса, места и назначения разработок по теме «программы и программирование» в ММК. В этой линии мы выделяем в предыстории игр: (а) отношение к программам и программированию как к вспомогательным средствам самоорганизации в методологических разработках; (б) отношение к программированию как к нормативному методологическому методу и подходу наряду с другими методами и подходами методологической работы. В после-игровой истории еще дополнительно выделим: (в) отношение к программированию как к «выращиваемому» методологией вместе с другими сферами типу мыследеятельности и (г) отношение к программированию как к основной, к базовой форме организации прикладной методологической работы, как базовой форме организации сферы методологии в полисферном окружении.

(2) Линия выявления новых методологических средств, методов, подходов, определяющих инструментальные и объективно-онтологические основания разработок ММК в области программирования (некоторых новых средств за время проведения игр) может рассматриваться как результат закономерного продвижения начатых до игр разработок. Однако, часть новых средств, по-видимому, обязана своим появлением именно играм, поскольку их разработка была ориентирована на методологическое обеспечение принципиально новой практики методологии. Таковы, на наш взгляд, новые представления, оформленные в категории мыследеятельности и в рамках системо-мыследеятельностного подхода (СМД-подход).

(3) Линия изменения формы организации методологических разработок. В этой линии надо выделить, во-первых, какие изменения произошли в форме организации собственно методологических, «ядерных» разработок ММК, во-вторых, как изменились формы организации внешних взаимодействий ММК (сферы методологии в целом) с предметно-профессиональными сферами, как изменилась в связи с этим;;; внешняя социально-культурная позиция ММК.

Эта линия анализа важна, с нашей точки зрения, потому, что она позволяет понять, на какое употребление были; ориентированы разработки по программам и программированию разных лет. В свою очередь, это позволяет понять изменения не только в ориентациях и ценностных установках, но и в содержании этих разработок. Анализируя в этой линии предысторию и историю игр, мы ограничимся выделением формы методологического семинара, формы методологического «движения» (по аналогии с «системным движением», «кибернетическим» и т.п.) и формы сферы (полисферы) мыследеятельности.

3. Понимание методологического подхода ММК в качестве необходимого условия предполагает понимание особенностей деятельностного подхода, деятельностной точки зрения [4]. Для всех теоретических работок ММК идея деятельности является базовой, исходной, и как базовая разворачивается в два разных плана.

(1) Идея деятельности задает объектно-онтологический принцип — принцип выделения особого плана анализа социальных структур. Деятельность рассматривается как социальная структура, имеющая определенные закономерности функционирования и развития. Анализом этих закономерностей занимается общая теория деятельности, в рамках которой выделяется соответствующий тип идеальных объектов, строятся модели деятельности, вырабатываются теоретические знания и представления о деятельности. Эти представления отличаются и от традиционных философских, и от политэкономических (в частности, категория деятельности принципиально отличается от категории труда). С точки зрения теории деятельности утверждение о том, что программирование превратилось в массовую деятельность, является не банальным, поскольку означает использование вполне определенного круга представлений, в том числе модельных, для анализа практики программ. Более того, само это утверждение должно быть проблематизировано. Возможно, что практика программирования сегодня принципиально должна рассматриваться не как особого типа деятельность, а как особый тип мышления, и вопрос о возможности формирования программирования как типа деятельности должен анализироваться специально.

(2) Идея деятельности задает логический принцип, определяя особую логику мыслительного анализа деятельностных объектов («содержательно-генетическая логика» [5]). Мышление в деятельностном подходе тесно связано с использованием средств системного подхода. Параллельная разработка системных и деятельностных представлений — принципиально важный аспект для ММК с самого начала его существования. Поэтому методологический подход ММК точнее называть системодеятельностным (этот момент будет важен при анализе технологической схемы программирования).

Деятельностный подход в целом предполагает состыковку двух выделенных выше планов теоретической работы: логика мыслительной работы должна быть приведена в соответствие с характером анализируемых объектов. Этим определяется и специфика методологических знаний: они являются как бы двухплоскостными и фиксируют знания об объекте одновременно со знаниями о той деятельности и мышлении, в которых они были получены [4].

Деятельностная точка зрения противопоставляется «натуралистической» — как объектной и вещно-ориентированной. В отличие от «натуралистического» подхода, сформированного в рамках естественных наук, деятельностный подход предполагает не только смену объекта исследования (от природных и вещных объектов — к деятельностным), но и одновременно изменение метода исследования.

В методологическом плане деятельностный подход снимает натуралистическую точку зрения, поскольку предполагает стыковку объектных и деятельностных ориентации. Однако, в социокультурном плане точнее говорить о противопоставлении этих двух подходов. Этот момент становится важным при обсуждении стратегии социокультурного оформления программирования. Оснащение программирования средствами деятельностного подхода предполагает обсуждение путей освоения этих средств в различных предметно-профессиональных областях. Этот процесс, безусловно, протекает в различных формах — за счет публикаций, постоянного взаимодействия методологов с представителями предметно-профессиональных сфер и т.п. Искусственная организация этого процесса обсуждается сегодня в сфере методологии как организация процесса методологизации и предметно-профессиональных сфер. Некоторые аспекты методологизации затронуты в статье для прояснения позиции ММК в вопросе социокультурного оформления программирования.

Эти предварительные замечания имеют прямое отношение к содержанию данной статьи, поскольку ряд сложных идей, обсуждающихся далее — в частности, вопрос о перспективах оформления проектирования и программирования, о различии функций проекта и программы и т.д. — не могут быть представлены вне использования представлений теории деятельности.

Одновременно мы хотели бы предостеречь читателя от формального сопоставления этих идей с идеями программно-целевого подхода или дизайн-программирования, от сопоставления только на основе использования исходных терминов («проблемы», «задачи», «цель» и т.п.). Такое сопоставление следует, по-видимому, делать специально, через выявление и анализ оснований разработок различного типа. Такая работа, безусловно, необходима, и она, очевидно, предполагает в качестве первого шага понимание имманентной позиции каждого участника разработок в этой области.

В данной работе делается попытка выявить и представить основания разработок ММК в вопросе програ;;;ммирования. Сопоставление с другими разработками;; проводится лишь фрагментарн;;о и носит, в основном, иллюстративный, а не критический и, тем более, не оценочный характер.

4. Для ММК линия разработок по теме «Программы и программирование» оказалась тесно связанной с разработками по многим другим темам. Поэтому в статье, в частности, затронуты линии работ по темам: «Проблемы и проблематизация», «Комплексирование и комплексная организация НИР», «Методологизация профессиональной мыследеятельности», «Системный подход», «Системомыследеятельностный подход». Значительное место уделено работам ММК по формированию сферы проектирования. Для темы «Программы и программирование» эти работы представляют интерес как минимум в двух планах. Во-первых, эти работы позволили после 1969 г. поставить вопрос о различии проектов и программ, о возможности ассимиляции проектным подходом всей проблематики программирования (проектный подход в разработке программ). Во-вторых, в этих работах был накоплен богатый идеологический (концепционный), методологический и организационный опыт формирования новых сфер деятельности, нового подхода. Для современной позиции ММК в области формирования программирования этот опыт имеет принципиальное значение.

5. Для понимания субъективной позиции автора добавим, что он является участником работ ММК, только начиная с 1979 г. Поэтому представленный в статье материал следует рассматривать как попытку реконструировать историю разработок по программированию на основе, прежде всего, работы понимающего характера (исходный материал дан автору через опубликованные тексты и через коммуникативные взаимодействия с методологами «старшего поколения»). Позиция автора в выборе тематических проблемных акцентов схематизации опыта предыдущих разработок, безусловно, несет на себе отпечаток «игрового» периода деятельности ММК. Автор благодарен Г.П. Щедровицкому, Б.В. Сазонову и П.Г. Щедровицкому за консультации и помощь в подготовке этих материалов.


От бытового термина — к понятию
Для ММК с самого начала его 30-летней истории были характерны работы программного типа. Отличительной чертой этих работ была ориентация на перестройку и развитие различных предметно-профессиональных областей. Эти работы были нацелены каждый раз на то, чтобы, во-первых, зафиксировать новый подход ММК к исследованиям и разработкам в той области, которая программируется, и во-вторых, дать представление о конечном результате перестройки этой области. Основными средствами такого программирования являлись понятия, модели, схемы теории деятельности и методологических теорий, строящихся на деятельностной основе [6]. Первые программные работы были ориентированы на перестройку научных предметов, таких как логика, семиотика, лингвистика. Программирование развития научных предметов такого типа определяло характер программных работ ММК примерно до 1967 г. Начиная с середины 60-х годов, появляется второй цикл программных работ, связанных с перестройкой сфер деятельности, педагогики проектирования, психологии, физкультуры и спорта.

Для этих этапов программных работ ММК характерно отношение к термину «программа» скорее как к бытовому, чем к понятийному. Программы разрабатывались, но специального анализа содержания понятий «программа» и «программирование» не производилось — возможно, в силу того, что просто не возникало таких ситуаций, которые бы этот вопрос поставили. После выхода в 1969 г. работ Лакатоса, посвященных критике «исследовательских программ», был специально поставлен вопрос о различии представлений у Лакатоса и в ММК. С этого момента программы становятся объектом целенаправленного исследования, начинает оформляться понятие программы. Поскольку программы рассматривались как средства организации НИР, был поставлен вопрос о различии профессионального и методологического подхода в организации НИР.

Если сегодня задавать вопрос, чем же являлись «программные» разработки ММК тех лет — собственно программами, проектами, планами — то ответить на этот вопрос будет довольно сложно. И дело здесь не только в том, что мы не имеем на сегодняшний день хорошо проработанных представлений о программах, проектах и т.п. С позиций основных представлений содержательно-генетической логики [5] при анализе такого рода текста функцию их употребления следует считать логически первичной по отношению к функции их порождения. Тогда, отвечая на поставленный вопрос, мы должны анализировать прежде всего то, в какой функции эти тексты употреблялись, как с этой точки зрения может быть квалифицирована работа [7]. Независимо от того, насколько осознанно авторы задавали функции этого текста как программного, он именно таким образом понимался, квалифицировался, критиковался другими участниками развернувшейся полемики, хотя в статье мы не найдем явного употребления термина «программа» [7]. Таким образом, отвечая на вопрос, был ли тот текст программой — надо отвечать на вопрос, программой для кого? Этот текст был программой для тех, кто его таким образом понимал и употреблял. И обратно: анализируя только сам текст вне ситуации его реального употребления, нельзя установить, чем он был даже с помощью рафинированных представлений о планах, программах и т.п. Более того, это означает, что само понятие программы (а также проекта, плана, и т.п.) должно быть функциональным, и различие между программами, проектами и т.п. должно фиксироваться на уровне базовых представлений через различие их функций в тех системах деятельности, в которых они употребляются. Отсюда следует и другой важный вывод: один и тот же (по морфологии) текст может выступать и как программа, и как проект — он может как бы расщепляться за счет понимания при втягивании его в деятельность различных людей. Развитие этих представлений в разработках ММК шло в нескольких планах.

1) В плане развития базовых представлений о системах деятельности (начиная с 1980 г. — системах «мыследеятельности»), в рамках которых могут быть определены место и назначение текстов такого рода. Прежде всего, это представление о социо-технических (позднее — «организационно-технических») системах [6]. Назначение проектов, программ, планов в рамках орг-технических систем (ОТС) определяется как назначение средств искусственного, технического воздействия одних систем деятельности на другие. В качестве наиболее характерных ОТС выделяются системы организационно-управленческой деятельности, относительно которых проекты, программы и т.п. рассматриваются как орг-технические документы. Принципиальное значение для темы «программирование» имеет оформление представлений об ОТС, обеспечивающих управление развитием. В настоящее время эти представления являются базовыми для разработки целого ряда прожективных подходов: программного, проектного, прогнозного, планового и т.п.

2) Выделяются специфические функции орг-технических документов — в зависимости от того, на какие организованности управляемой деятельности обеспечивают они воздействие (проекты, прежде всего, на продукты, результаты деятельности, планы — на последовательность действий, оргпроекты — на функциональные структуры). В 1982 г. на ОДИ—17, посвященной методологии программирования, оформляется представление о программах мак средствах, обеспечивающих стыковку и увязку этих специализированных документов.

3) Формируется новый комплекс базовых методологических понятий для анализа развивающихся систем и систем, имеющих ситуативную форму организации — это представление о «Три-Г»- системах: гетерогенных (состоящих из принципиально разнородных образований), гетерохронных (предполагающих протекание многих независимых, принципиально несинхронизируемых процессов), гетерархированных (т.е. не имеющих иерархированной организации, предполагающих существование многих независимых иерархий). Развитием этих понятий будет, по-видимому, определяться перспективная методологическая база для анализа ситуативных и развивающихся систем.


Опыт формирования сферы проектирования
Существенные изменения в представлениях о программах и программировании были связаны для ММК с проведением работ по формированию сферы проектирования. Эти работы были начаты в 1964 г. в связи с организацией во Всесоюзном институте технической эстетики (ВНИИТЭ) лаборатории по теории и методологии дизайна. Эта лаборатория должна была разработать методологическую, теоретическую и стратегическую основу для (1) социокультурного и (2) организационного оформления проектирования в нашей стране. Ситуация в области проектирования во многом напоминала современную ситуацию в области программирования: несмотря на массовый выпуск проектной документации в различных профессиональных сферах и областях (архитектуры и градостроительства, дизайна, строительства, инженерии и т.д.) — методологические характеристики содержания проектов и проектной деятельности отсутствовали, повсеместное вторжение проектных идей, проектных методов работы не было осознано как принципиальное, кардинально изменяющее средства и методы мышления и деятельности в различных областях. Наиболее показательная и драматичная ситуация складывалась за счет этого — начиная с 30-х годов — в сфере архитектуры и градостроительства. Традиционные архитектурные методы работы, традиционные формы осознания архитектором роли, места и статуса своей профессии не позволяли этой сфере ассимилировать в адекватных формах вторжение проектирования. Это привело к нарастающему отрыву архитектурной теории и методологии от практики градостроительства, собственно архитектурная работа начала приобретать все более теоретический и идеологический характер, а практика разработки проектной документации — все более рутинный. Эта ситуация сохраняется в архитектуре и на сегодняшний день [8].

Попробуем на примере работ, начатых ММК во ВНИИТЭ и продолжающихся в различных формах до сих пор, выделить некоторые характерные черты механизма взаимодействия сферы методологии с предметно-профессиональными областями. (1) Прежде всего, в ММК был проделан рефлексивный анализ социокультурной ситуации существования проектирования и на его основе составлена своеобразная план-карта проектировочного движения. (2) Затем имеющийся в движении опыт осознания проблем проектирования был проработан, оформлен и развит за счет использования средств теории деятельности. Это прежде всего означало, что проектирование было представлено как деятельность особого вида (в социокультурном плане такое представление проектирования может быть противопоставлено, например, представлению проектирования как искусства). (3) Была разработана план-карта научных исследований, которые должны обеспечивать функционирование и развитие проектирования как вида деятельности. (4) На базе методологических разработок (1—3) была предложена концепция и программа социального и социокультурного оформления проектирования.

Шаги (1—3) можно представить как втягивание и освоение методологией в собственных формах опыта профессиональной деятельности. Одним из результатов такого втягивания является появление нового канала развития и трансляции опыта проектирования в сфере методологии, и этот канал может существовать достаточно автономно от двух других, ранее сложившихся — канала (каналов), существующего в отдельных областях проектирования, и канала, оформляющегося в рамках межпрофессионального проектировочного движения. Соответственно, появляется и еще один плацдарм реализации проектирования в новых формах. Дальнейшую историю развития проектирования (с середины 60-х годов по настоящее время) можно рассматривать как результат взаимодействия и взаимовлияния трех этих достаточно автономных каналов развития. Выделенный выше шаг (4) является примером воздействия сферы методологии на проектировочное движение за счет выдвижения концепции и программы развития проектирования. Не анализируя эту историю сколько-нибудь подробно, выделим только некоторые результаты, важные для разработок представлений о программах и программировании.

Для сферы методологии разработка проблем проектирования дала не только частную область приложения представлений теории деятельности, но и позволила расширить арсенал основных методологических средств. Анализ проектировочных способов мышления позволил начать разработку проектного подхода как дающего принципиально новую форму организации мышления. Эта новая форма в социокультурном плане противопоставлялась форме организации естественно-научного мышления. Так же, как проведенный ранее анализ форм организации естественнонаучного мышления позволил методологии оформить в качестве одного из своих важнейших средств исследовательский подход, теперь началось оформление проектного подхода. Методологический стиль мышления стал характеризоваться как объединяющий исследовательские и проектные формы мышления [9].

Описание проектирования в средствах теории деятельности предполагает представление его в трех планах (трех масштабах): (1) как занимающего определенное место среди других деятельностей, взятых в целом с точки зрения исторического развития «универсума деятельности», (2) как имеющее определенное внутреннее строение, состав входящих в него компонентов, (3) как имеющее определенный состав и строение элементарных единиц, из которых складываются более широкие структуры деятельности [9]. На уровне базовых методологических разработок представление проектирования в первом плане (а также аналогичные разработки для сферы педагогики, физкультуры и спорта и др.) дает толчок формированию теоретических представлений о сфере деятельности. Проведенные в течение последующих 10—15 лет разработки по сферной организации деятельности позволили, в частности, зафиксировать, что полная сферная организация предполагает обеспечение, как минимум, пяти сферных процессов: 1) воспроизводства, 2) производства, 3) функционирования, 4) развития и 5) организации, руководства, управления. Так же, как и представление о типе деятельности, представление о сфере деятельности относится к числу нормативных методологических представлений, оно не является изображением профессиональной сферы, например, профессиональной сферы проектирования. Оно может быть использовано лишь в качестве одного из методологических средств, позволяющих разработать проект и программу этой профессиональной сферы. Такие проекты и программы были разработаны для сферы проектирования в концепции «обособляющегося», «тотального» и сферно организованного проектирования. Разработки этой концепции в последующие 15 лет показали, что последовательное проведение стратегии на обособление проектирования и оформление его в виде сферы деятельности не может не приводить к «окукливанию» и, следовательно, прекращению дальнейшего развития проектирования.

Как осуществить выделение, обеспечить автономность существования сферы и избежать «окукливания»? Идея ответа на этот вопрос появилась еще в конце 60-х годов: надо выделять сферу проектирования в полисферном окружении, задавать с самого начала такие связи и отношения между сферами, чтобы обеспечить их открытость. Однако эта идея долгое время не имела прорисовки в адекватных средствах, поскольку средства системо-деятельностного подхода, являющегося в это время основным для ММК, позволяли анализировать только сферные процессы производства и воспроизводства. Анализ процессов развития требовал новых средств, позволяющих анализировать совместно процессы мышления и деятельности. Такие средства начали оформляться уже после начала игр: с 1980 г. начаты разработки категории мыследеятельности. Полная мыследеятельность начинает рассматриваться как имеющая три разные состыкованные слоя: слой мышления, слой мыслекоммуникации и слой практического мыследействования (схема 2). В настоящее время ведутся работы по системо-мыследеятельностной проработке представлений о полисфере.

Зададим еще раз вопрос о том, явились ли эти работы проектами и программами, а если да, то для кого? Прежде всего, они; являлись проектами и программами для методологических разработок. Как могли употребляться такие проекты и программы в работах ММК 60—70-х годов? методологические разработки этого периода велись преимущественно в двух формах: семинарской форме и форме методологического «движения».

С точки зрения современных представлений о мыследеятельности можно утверждать, что для семинарской формы работ характерен акцент, фокусировка на слое «чистого» мышления, работа семинара носит преимущественно теоретический характер. Если рассматривать теоретические семинары как плацдарм внедрения разработок по проектированию, то наиболее адекватными, формами для сборки этих представлений будет форма понятия (понятия проекта, понятия проектирования) и форма проектного подхода. Проведенные разработки позволяли задать программу работ по формированию понятия проектирования и по формированию проектного подхода.

Для «движенческой» формы характерен акцент на слое мысле-коммуникации: «движение» — это, прежде всего» плацдарм коммуникативных взаимодействий профессионалов, представляющих различные сферы деятельности. Что необходимо для существования проектирования на коммуникативном плацдарме методологического «движения»? Оказалось, что сами проекты и программы создания сферы проектирования, особенно если в них выделены проблемные, дискуссионные моменты, являются не только достаточной, но и очень удобной, адекватной формой существования проектирования в «движенческой» мысле-коммуникации.

Методологические проекты и программы выполнили и ставившиеся перед ними в то время социальные и социокультурные задачи: они позволили объединить тех, кто занимался проектированием, но только не в рамках профессиональной сферы, а в рамках нового «движения» — проектировочного. Таким образом, в НИИТЭ на определенное время решил свои задачи теоретического, идеологического, а в рамках «движения» и через него — организационного лидерства в вопросах проектного дела в стране: лидерство обеспечивалось наличием во в НИИТЭ проработанных программ и проектов организации сферы. Продолжают ли методологические программы и проекты выполнять те же функции сегодня? Кто пытается употреблять их таким образом? Чем не устраивают они сегодня тех, кто продолжает прилагать усилия для развития проектирования в нашей стране? Как показало Всесоюзное совещание «Проблемы организации архитектурного проектирования» (Киев, НИИТИА, 1984 г.) ситуация в этой области изменилась очень мало.

Зададим еще один простой, на первый взгляд, вопрос: можно ли говорить в настоящее время о существовании сферы проектирования? С точки зрения обыденных, «натуралистических» представлений — нет. С «натуралистической» точки зрения для того, чтобы проектирование существовало как сфера, программы и проекты уже должны быть реализованы, сфера должна существовать как ставшая во всех пяти сферных процессах, должна существовать как сделанная вещь. С этой точки зрения сфера проектирования не организована до сих пор. Не организована прежде всего потому, что для полной организации сферы кроме теоретического и коммуникативного плацдарма необходим еще и плацдарм практический (плацдарм практического мыследействования). Может ли, например, производство существовать только в мыслительных и коммуникативных формах? Очевидно, нет. По крайней мере, с точки зрения наших современных представлений о производстве. Методология, формировавшая сферу проектирования, такого практического плацдарма не имела, следовательно, и не могла организовать сферу проектирования.

Не будем обсуждать подробно вопрос о возможных практических плацдармах методологии. Но с деятельностной точки зрения о существовании сферы проектирования можно говорить уже сегодня. У этого парадоксального, на первый взгляд, утверждения есть свои основания. С деятельностных позиций этот вопрос должен быть переформулирован следующим образом: в какой деятельности (точнее, мыследеятельности) и в какой форме существует сегодня «сфера проектирования»? Во-первых, она существует в мышлении и деятельности проектировщиков как формирующаяся сфера — в той мере, в какой они приняли ценностные и целевые установки на оформление такой сферы и начали строить свою практическую деятельность в соответствии с этими установками, в какой они начали оценивать ситуацию в области проектирования как ситуацию становящейся сферы — с точки зрения проектов и программ ее становления. Во-вторых, она существует в мышлении и деятельности тех, кто осуществляет практические действия, направленные на реализацию проектов и программ — как формируемая сфера. В обеих выделенных нами системах практической деятельности сфера проектирования существует как процесс: во-первых, как процесс как бы естественного складывания, становления сферы; во-вторых, как процесс ее искусственной, целенаправленное организации. Задание такой формы существования — не в виде «вещи» или ставшей, оформленной организованности, а в виде процесса изменения, преобразования, развития — является характерной и даже определяющей при программной форме организации деятельности (точнее, мыследеятельности). Схемати;зируем этот принципиальный тезис, используя современные представления ММК об организационно-технических системах. Мы используем варианты схем, разрабатываемые в ММК с 1979 г. для обозначения ш;ага развития как искусственно осуществляемого шага (схема 3).



Схема 3
На схеме выделены три области, задающие три разные модальности с;уществования той деятельности, которая находится в процессе развития: «прошлое» (левый сектор), «настоящее» (верхний сектор), «будущее» (правый сектор). «Прошлое» сферы проектирования — это те формы, в которых проектирования уже реализовано. «Будущее» сферы проектирования — это те новые формы проектирования (собственно сферные), которые будут реализованы за счет деятельности искусственного преобразования, перестройки «прошлого» в «будущее». «Настоящее» сферы проектирования — это деятельность (точнее, мыследеятельность) преобразования и перестройки. Проекты и программы сферы вырабатываются и употребляются в этой верхней, организующей и преобразующей, части ОТС.


Первые сопоставления программ и проектов
Для Московского методологического кружка постановка вопроса о сопоставлении программ и проектов, о сопоставлении проектирования и программирования, проектного и программного подходов — является достаточно новой. Вероятно, в отчетливой теоретической форме этот вопрос был поставлен в связи с проведением первых организационно-деятельностных игр (ОДИ), посвященных разработке программ НИР в области дизайна. На наш взгляд, сама ситуация появления такого вопроса не является ординарной, поскольку предполагает тесное взаимодействие представителей трех сфер (областей) деятельности: организационно-управленческой, проектировочной и методологической. Попробуем кратко реконструировать предысторию возникновения этой ситуации.

Исходным носителем практики разработки программ (с исторической точки зрения) следует, очевидно, считать сферу организационно-управленческой деятельности. Для этой сферы программы — это традиционные документы особого рода, необходимость в которых возникает в таких случаях, когда требуется гибкая, динамичная (ситуативная — добавим мы сегодня) организация деятельности, работ, действий (таково, как правило, назначение программ политических партий). Обращение к программам, как к средствам организации, возобновляется в истории организационно-управленческой деятельности всякий раз, когда в силу неопределенности ситуации управления и (или) наличия в ней одновременно нескольких автономных фокусов организации, не удается осуществлять эту деятельность в директивах, жестко установленных формах. С этой точки зрения, практика организации на основе программ может быть, например, противопоставлена практике организации на основе планов. Невозможность использования планов при неопределенности ситуации управления достаточно очевидна и, по-видимому, на сегодняшний день осознана в сфере ОРУ. Плановая форма организации требует не только жесткого задания конечных результатов деятельности, но и средств, последовательности действий, сроков их осуществления, ресурсного обеспечения и т.д.

Ситуации взаимодействия организационно-управленческой деятельности и проектной являются весьма характерными для XX века. Так, в области архитектурно-градостроительного проектирования за последние 100 лет произошли очень большие изменения: практика персональных заказов и возможность организации всех работ под директивным руководстве архитектора сменилась практикой «коллективного заказа» и многофокусной (и с необходимостью — неопределенной, ситуативной) организацией работ. В этих условиях архитектурный проект перестал выполнять функции директивного средства организации, более того, в процессе разворачивания работ его приходится подвергать многократным перестройкам. В этих условиях организационный аспект деятельности архитектора, бывший ранее на втором плане, входящий в состав обслуживающих средств архитектурной работы, начинает выдвигаться на первый план. Эти аспекты начинают определять не только общий характер организации работ, в том числе и характер разработки проекта, но и внедряться в саму проектную действительность. Сегодня это уже не действительность вещей, сооружений, а действительность условий деятельности, жизнедеятельности людей, сегодня проектировщик начинает осознавать себя как организатор этих условий, а проект в его традиционной форме и содержании становится лишь одним из средств такой организации.

Итак, современная практика проектирования постоянно создает ситуации, в которых программы как средства организационно-управленческой деятельности и проекты используются в общей системе организации работ. Однако, такие ситуации еще не являются ситуациями постановки вопроса о сопоставлении программ и проектов (как можно сопоставлять программы организации работ с проектами вещей?). Возникновение такого вопроса предполагает, очевидно, возникновение ситуаций, в которых проекты и программы могут претендовать на выполнение одних и тех же функций. Появление таких ситуаций стало возможным сравнительно недавно — в результате как бы ответной экспансии проектирования, проектного подхода в сферу организационно-управленческой деятельности и становления организационного проектирования. Это, в свою очередь, стало возможным только после того, как в проектировочном движении была осознана стратегия перехода от проектирования вещей к проектированию систем деятельности. Даже у самого термина «проект» с этого момента появляется второе значение: проектами начинают называть большие целевые системы организации работ (в военной промышленности, в космических разработках, в здравоохранении, экологии и т.д.). Появление такой организационной практики и активное использование в е;е рамк;ах п;роектного;; под;хода как основного подход;;а в искусственной работе с «будущим» приводит к тому, что у программ и проектов появляется один объект организационного действия. Однако, сама эта ситуация в рамках организационно-управленческого и проектировочного профессиональных сообществ не является, по-видимому, осознанной до настоящего времени. Термины «программа» и «проект» часто используются как синонимы, и, вероятно, для практических ситуаций этот вопрос не имеет особой остроты и вряд ли может там возникнуть. Чтобы возник вопрос о теоретическом различении функций и специфического содержания планов, проектов, программ, должен быть специально поставлен вопрос о развитии средств организационно-управленческой деятельности. И вслед за этим должны появляться специальные теоретические и методологические разработки, обеспечивающие такое развитие. Фактически это и означает, что сфера методологии является третьим необходимым участником в тех ситуациях, в которых может быть поставлен вопрос о сопоставлении программ и проектов.

Итак, с появлением организационного проектирования программы и проекты могут впервые быть сопоставлены, поскольку имеют общую организационную действительность. В чем может быть тогда зафиксировано основное исходное различие организационного содержания программ и проектов? Очевидно, исходная (и традиционная) функция проекта состоит в задании представления о конечном результате деятельности. В отличие от проекта, программа ориентирована, прежде всего, на задание представления о самом процессе деятельности. Если рассматривать теперь проектный подход как универсальный, то мы можем задать вопрос: может ли такая организационная специфика программ быть снята в рамках проектного подхода? Или иначе: может ли сам процесс деятельности быть спроектирован (может ли программа быть спроектирована?). Вероятно, при определенных условиях, такое двойное употребление проектного подхода — и для задания представлений о конечном результате деятельности, и для задания представлений о самом процессе достижения этого результата — возможно. Фактически, планы сегодня и являются таким результатом двойного использования проектного подхода.

А может ли быть в средствах проектного подхода ассимилирована другая специфика программ — как средства гибкой, ситуативной организации деятельности? Очевидно, что изменение организационных условий потребовало бы изменения спроектированной системы организации работ и, возможно, даже изменения представлений о конечном результате этих работ. Попытки справиться с такими проблемными для проектирования ситуациями предпринимаются в последние годы в стратегиях «среднесрочного» и «перманентного» проектирования. Стратегия среднесрочного проектирования делает упор на отказе от долгосрочных проектов в силу их очевидной нереализуемости из-за значительного изменения условий работ за время реализации проекта. Среднесрочный проект предполагает осуществление достаточно масштабных работ (в отличие от краткосрочного) при достаточно определенной ситуации за время их реализации. Таким образом, масштаб работ и их характер, согласно этой идее, должен быть приведен в соответствие со степенью определенности и управляемости ситуации на базе этого проекта. Стратегия среднесрочного проектирования — это стратегия элиминирования ситуации, введения ее в границы учитываемых изменений. Идея перманентности, появившаяся в проектировании (так же, как и во многих других сферах деятельности) в 20—30-х годах, предполагает, что упор делается не на проекте как таковом, а на процессе проектирования, который разворачивается параллельно процессу выполнения работ, опережая его лишь настолько, насколько это эффективно. Для каждого очередного шага разворачивания работ в содержании проекта должно быть определено лишь то, что необходимо для этого шага, и лишь настолько, насколько это позволяет определить конкретная ситуация работы.

Идея перманентного проектирования была развита и проработана в методологических средствах после начала работ ММК по формированию сферы проектирования [10]. Развитие идей перманентного проектирования шло в рамках методологии в двух планах. Во-первых, предполагалось изменение объекта проектирования: объектом проектирования должны быть не вещи и не вещные организованности, а системы деятельности. Проектирование вещей, с этой точки зрения, есть средство косвенной, «превращенной» (по Марксу) формы организации деятельности. Такое изменение объекта проектирования, очевидно, предполагает изменение средств и методов проектирования, оснащение его новым корпусом представлений — представлений о деятельности. Однако, изменение объекта проектирования еще не решает проблемы гибкости и ситуативности. Поэтому в качестве второго направления развития проектирования необходимо было фиксировать появление в рамках проектной работы каких-то новых, инородных для него видов работ, в частности, работ по анализу ситуации, протезированию, выработке стратегии и т.д. Если расширение понятия проектирования за счет задания нового объекта проектирования еще сохраняло подходную определенность проектирования, то такое расширение круга средств, методов и процессов в рамках самого проектирования во многом л;;ишало бы его этой определенности.

В ММК начинает обсуждаться идея «центрации». В плане стратегических установок эта идея противостоит идее тотальности и универсальности проектного подхода, поскольку п;редполагает реализацию разнородной системы деятельностей различного вида, соорганизованной относительно «центральной» деятельности проектирования. На «нецентральные» работы перекладывается очень важная содержательная нагрузка, связанная с анализом ситуации, постановкой и решением проблем. Даже в стратегии перманентного проектирования собственно проектная работа начинается только после того, как осуществился переход от проблем к задачам. Таким образом, разработки стратегии перманентного проектирования в ММК еще не давали теоретического ответа на вопрос об объемлющей форме организации работ такого типа. Ситуация начала работ по формированию сферы проектирования уже в то время задавала для ММК ситуацию активного взаимодействия орг-управленцев, проектировщиков и методологов. Однако к моменту начала работ во ВНИИТЭ вопрос о теоретическом оформлении представлений о программах и программировании не был поставлен в ММК. На новом плацдарме взаимодействия методологов, орг-управленцев и проектировщиков — в ОДИ — в качестве средств объемлющей организации целевых, проблемно-ориентированных систем деятельности начинают рассматриваться программы. Стратегия развития проектирования, формирующаяся после начала ОДИ, предполагает сохранение и развитие определенности проектного подхода и проектирования за счет разумного ограничения области его применения и задания специфических функций проектирования (оргпроектирования) наряду с программированием, прогнозированием, сценированием и т.д. Важно отметить, что такая постановка вопроса о проектировании изменила статус, назначение и содержание разработок по программированию в ММК.


Схема технологии программирования
Первое представление о технологии программирования было оформлено в ММК в 1975—76 гг. В предыстории работ, позволивших сделать такое оформление, можно выделить две линии разработок: разработки по методологии организации НИР и по теме «Проблемы и проблематизация».

В 1975—76 гг., читая курс лекций по педагогике для студентов МОГИФК, Г.П. Щедровицкий вынужден был дать студентам достаточно простое средство для составления программы курсового исследования, когда обнаружил, что студенты, получив тему курсовой работы, испытывают большие трудности в определении содержания работы. Отметим, что ситуация подобных затруднений знакома, вероятно, не только студентам, но и практически каждому научному сотруднику, когда при составлении программы или ТЗ на НИР он должен до выполнения исследования ответить на вопрос о том, какие именно результаты он собирается получить.

Мы специально подчеркиваем этот аспект простоты и даже технологичности необходимого представления: его освоение и использование не должно было требовать от студента большой методологической подготовки, оно должно было годиться для освоения при минимальном обучении. Оформленная методика требовала от студента соотнести тему исследования с одной стороны — с целями и проблемами, а с другой — с представлением об объекте (объективном содержании) предстоящего исследования. Примерно в это же время (1975—76 гг.) в ММК было оформлено представление об искусственной, технической работе с проблемами. Толчок к такому оформлению дала подготовка к Всесоюзному симпозиуму «Логика научного поиска» (Свердловск, 1977 г.).

Для работ по истории и методологии науки термин «проблема» является широко используемым, прежде всего, для фиксации достижений в определенной области науки. Истории науки в таком анализе движется как бы в «обратном» направлении относительно «хода событий»: сначала он обнаруживает появление новых направлений исследований, затем он определяет, какими новообразованиями, открытиями были обеспечены эти новые направления, и уже затем пытается оформить всю предыдущую работу исследователей как целенаправленное решение «проблемы». Установка методологии на искусственное и целенаправленное развитие предметно-профессиональных областей, в том числе научных, выдвигала вопрос о механизмах такого развития. Использование проблем и проблематизации как механизма развития требует такого изменения содержания понятия «проблема», чтобы оно могло из средства ретроспективной фиксации опыта превратиться в средство перспективной (прожективной) организации работ по развитию. Деятельностная точка зрения в этом вопросе предполагает определение того, в какой деятельности (не исторической, а прожективной) существуют проблемы. Мы уже отмечали, что такой деятельностью (или таким мышлением) не может быть проектирование (только проектирование) — это потребовало бы отказа от «основных принципов и методов проектной работы, в частности, отказа от принципа однородности действительности проектирования. Возможность работы проектировщика с неоднородными, конфликтными, разрывными ситуациями требует создания вокруг него целого комплекса обеспечивающих работ (в частности, комплекса технических и организационно-технических исследований [8]), в ряду которых проектирование становится лишь частным процессом, а вся «проблемная» нагрузка падает на ситуативную coopганизацию такого комплекса. Момент ситуативности и большой неопределенности работ при решении проблем неустраним: если бы мы знали, как двигаться к решению проблемы и в чем состоит оно — не было бы и «проблемы», мы имели бы дело с «задачей».

В стратегии ограничения области пр;именения проектирования был дан другой ответ: такой прожективной деятельностью может оказаться прог;раммирование. Э;тот ответ с точки зрения ситуации в области формирования программирования означал, что наряду с требованиями-заказами на программирование со стороны сферы ОРУ, появляется новое, дополнительное требование со стороны сферы методологии: программирование должно обеспечивать работу развития за счет искусственной, технической работы с проблемами.

Выделим некоторые принципиальные результаты, полученные в работах по технологии программирования [11]. Во-первых, программирование было представлено как процесс определенного типа. Во-вторых, были выделены пять типов технологических единиц, входящих в состав технологии программирования: (1) анализ ситуации, (2) тематизация, (3) целеполагание, (4) постановка и решение задач, (5) проблематизация. В-третьих, был поставлен вопрос о средствах программирования как о средствах реализации каждой из выделенных технологических единиц. В-четвертых, были выделены основные типы организованностей материала, которые оформляются и преобразуются в процессе программирования: описания ситуаций, темы, цели, задачи, проблемы. В-пятых, были оформлены представления о процессах движения и трансформации организованностей материала при программировании («цель как процесс», «задача как процесс», ... «программа как процесс»). В-шестых, была предложена типология программ — на основании того, какие результаты программирования в них оформляются: программы целей, программы тематические, программы задач, программы проблем. «Полная» программа была представлена как состоящая из подпрограмм всех этих типов.

Не анализируя более подробно все эти результаты, остановимся на вопросе о представлении программирования как процесса определенного типа: не линейного, разворачивающегося по одной оси времени, а как бы «двумерного», разворачивающегося сразу по двум осям времени: горизонтальной и вертикальной (схема 4). На уровне простого технологического образа можно представить, что в горизонтальном направлении происходит параллельное движение пяти конвейерных лент, выделенных по типам организованностей материала: лента описаний ситуации, лента целей и т.п. На каждой ленте, по отношению к попадающему на нее материалу, применяются технологические операции соответствующего типа: производится преобразование одних тем в другие, производится изменение целей, переформулируются и решаются задачи и т.п. А по вертикальной оси происходит как бы переброс обрабатываемого материала с ленты на ленту: цели переводятся в задачи или проблемы, описания ситуации — в формулировки целей и т.п.



Схема 4
В чем состоит принципиальное отличие «двумерного» процесса программирования от линейного? На основе линейного принципа организации мы могли бы получить два варианта технологий. Первый соответствует пяти параллельным независимым процессам преобразования целей, тем, задач и т.д. (схема 5а). По такому принципу организованы технологии построения «деревьев целей», «иерархии задач» и т.п. в «целевом программировании» [1]. Независимость этих процессов означает, в частности, что в каждом из них мы имеем однородную действительность: действительность целевую, тематическую и т.п. Линейность этих процессов означает отсутствие «обратных связей», т.е. последующие этапы работы и их результаты не влияют на предыдущие. Идеи «обратных связей», «возвратов», «циклов» требуют уже двумерного представления.

Отметим один момент, важный для сопоставления программирования и проектирования: задание однородных действительностей позволяет нам использовать в организации каждого в отдельности линейного процесса проектный подход. С этой точки зрения существующие методы «целевого программирования» правильнее было бы называть «целевым проектированием». Но для того, чтобы остаться в рамках только проектного подхода, необходимо выбрать одну из этих действительностей (что и делается, по-видимому, в «целевом программировании»). Введение разнородности действительности, охватывающей одновременно все пять процессов, требует применения новых средств. По-видимому, этот момент является одним из наиболее принципиальных при сопоставлении проектирования и программирования: программирование работает с принципиально разнородными действительностями. Везде, где нам удается «гомогенизировать» действительность, мы можем рассчитывать на применение проектного подхода (в стратегиях «среднесрочного» или «перманентного» проектирования). Как показывает опыт программирования в орг-деятельностных играх, разрывные, конфликтные, комплексные и т.п. ситуации не могут быть адекватно представлены в однородной действительности («в плоских схемах»).

Второй вариант линейной технологии мог бы быть представлен как последовательность технологических этапов, соответствующих типам технологических единиц (схема 5б). Как показали попытки осуществления программирования в ОДИ, реальный процесс программирования не удается организовать при таком жестком членении технологических этапов (по крайней мере, при имеющихся сегодня средствах): осуществляя анализ ситуации, например, нам приходится обращаться и к определению целей, и к проблематизации, и т.п., — т.е. забегать вперед; в свою очередь, занимаясь постановкой и решением задач нам приходится возвращаться и к анализу ситуации, и к тематизации — изменяя ранее полученные в этой работе результаты. А это значит, что представлять такой процесс линейно — значит вводить очень неадекватную идеализацию. Отметим, что на уровне общих целей и даже практики работы подобные требов;ания к характеру процесса программирования осознаны, безусловно, не только в ММК (см., например, [13]). В методологии сделано другое: найдены средства представления этого процесса как объекта теоретического мышления.



Схема 5
Двумерное представление процесса программирования позволяет нам, во-первых, избежать проблемы «линеаризации», а во-вторых, оно задает принципиальную действительность программирования. Идея двумерного процесса намного богаче и сложнее, чем это было представлено в нашем простом технологическом образе. Чтобы избежать чрезмерно упрощенного понимания этого образа, при котором может потеряться одна из основных, базовых идей программного подхода ММК, мы выделим еще несколько принципиальных моментов. В двумерном представлении иначе, чем в линейном, задается операциональные содержание технологической единицы. Технологическая единица «целеполагание» содержит и «горизонтальные» операции преобразования одних целей в другие, и «вертикальные» преобразование целей в задачи, целей в проблемы, целей в описание ситуации и т.п. Суммарное преобразование при описании технологической единицы должно выглядеть как «диагональное» движение, имеющее две компоненты (схема 6а).

Эта идея выглядит на абстрактном уровне понятной, если мы применим аналогию о представлении в механике движения в двумерной системе координат. Но эта простая картина резко усложняется, если мы попытаемся представить, что при таком диагональном движении происходит с преобразуемым материалом. Что это означает, что цель одновременно преобразуется и в другую цель, и в задачу? Чем является суммарный результат такого преобразования? Потому что механика не описывает процесс преобразований материала: перемещающееся в евклидовом (ньютоновом) пространстве тело не подвергается преобразованию. В эйнштейновской механике картины движения резко усложняются в связи с тем, что масса тела (всего один параметр!) зависит от скорости его движения. Представить эти процессы на уровне обыденного сознания уже невозможно. Парадоксы, в которые попадает обыденное сознание в мире двумерных процессов — мире программирования, намного сложнее. Методологический подход к анализу подобных парадоксов заставляет нас искать основания парадокса не в самой картине движения, а в средствах изображения. В данном случае парадоксальность ситуации может быть снята за счет использования средств системного представления объектов. Используя результаты разработок в ММК по категории системы [6], можно сказать, что действительность программирования, представленная системно, должна быть многослойной: нам приходится представлять отдельно, но состыковано слои процессов, функциональных структур организованностей материала (морфологии), материала и т.д. При этом изображение объекта в каждом слое будет отличаться от изображений в других слоях. Приведенное нами «диагональное» изображение технологической единицы должно быть отнесено к слою процессов. Следы преобразования организованностей материала следует искать в слое морфологии. В этом слое мы не обнаружим «диагонального» следа, потому что умеем оформлять материал программирования именно как цели, проблемы, задачи и т.п. Поэтому следы преобразования материала в технологической единице мы «увидим» только по вертикальным и горизонтальным составляющим: в виде двух разных следов (схема 6б). А в слое материала мы при этом наблюдали бы процесс «удвоения» («раздвоения») материала для двух разных преобразований в слое морфологии (см. схему 6в).



Схема 6
Таким образом, двумерные схемы программирования обязательно предполагают использование средств системного подхода. Безусловный интерес представляет вопрос о различии техник системной проработки проектной и программной действительности.

Выделим еще один принципиальный, на наш взгляд, результат. В двумерном программировании принципиально новое — процессуальное — содержание приобретают понятия «цель», «задача», «проблема» и даже «программа». В целевом программировании [1] процедура разбиения целей на «подцели» позволяет дать структурное (точнее структурно-составное) представление цели. Это представление статично: несмотря на возможность продолжения процедуры разбиения, содержание целей верхних уровней логически не зависит от этого продолжения. В двумерном программировании все организованности материала подвергаются преобразованию в разных технологических единицах, их содержание непрерывно трансформируется («горизонтальные» сдвижки) и перефункционализируется (вертикальные сдвижки). Здесь перевод «цели 1» в «цель 2» означает изменение исходной цели, а не процедуру разбиения на компоненты. Здесь перевод цели в задачу может сопровождаться кардинальным изменением описания ситуации и т.п. Сборка результатов процесса программирования, остановленного в разные моменты времени даст разные программы. Мы вынуждены говорить о процессах (точнее, использовать категорию процесса), если хотим сделать фокусировку на целевом или п;;;роблемном содержании программирования, «цель как процесс», «проблема как процесс» и т.п.

Уместны вопросы: когда следует прекращать, останавливать процессы программирования? Когда следует считать, что цель определена? В каждой игре по программированию эти вопросы очень остро ставятся участниками при определении результатов игры. С деятельностной точки зрения, эти вопросы некорректны: не указано, в какой деятельности и с какими функциями будет употребля;ться результат п;рогр;аммирования. Программирование должно дать программу (и отдельные ее составляющие, например, цели) как средство ситуативной организации. Поэтому вопрос об остановке процесса программирования должен иметь ответ не обобщенный, а ориентированный на конкретную ситуацию употребления программы. Программа в своих средствах, своей специфической действительности (через определение целей, задач и т.п.) должна так прорисовать эту ситуацию, чтобы в ней можно было продолжать движение, остановленное из-за чрезмерной неопределенности ситуации. Эта прорисовка не должна быть, вместе с тем, избыточно конкретной, детальной. Степень конкретности должна, очевидно, соответствовать степени статичности ситуации. Чем динамичнее ситуация, тем менее определенными должны быть средства организации.

Отметим еще одно обстоятельство: ситуации — это всегда чьи-то ситуации (персонально), поэтому программы — это всегда чьи-то программы. Понимание этого обстоятельства позволило уже для программирования в ОДИ—1 избрать стратегию самопрограммирования: программу НИР разрабатывал коллектив, который должен был по ней работать. Можно ли разрабатывать программу для других? Можно ли за других определять их цели? В каждой игре по программированию точки зрения участников на этот вопрос разделяются. Если программу можно разрабатывать только для себя (программирование есть самопрограммирование), то может ли программирование существовать как профессия? В чем могут состоять функции такого профессионала относительно работ по самопрограммированию?


Программы комплексных НИР
Значительное влияние на разработки по программированию в ММК оказали работы по проблемам комплексной организации науки [12]. Особенно отчетливо связь двух этих направлений проявилась в ОД-играх по разработке программ комплексных НИР. Интересно, что время подготовки и проведения ОДИ—1 по программированию комплексных НИР в области дизайна (август 1979 г.) совпало со временем оформления результатов работ ММК к Всесоюзному симпозиуму «Комплексный подход к научному поиску» (Свердловск, 1979 г.). Теоретические представления о принципах комплексной организации легли в основу проекта и программы рабочих процессов в игре. Чтобы ответить на вопрос о том, как разрабатывались программы комплексных НИР (или «комплексные программы НИР», «целевые комплексные программы НИР» и т.п.), необходимо было определить, во-первых, что означает сама установка на комплексную организации НИР, во-вторых, в чем состоят проблемы комплексной организации НИР, в-третьих, каково место и назначение программирования в решении этих проблем. Как мы постараемся показать ниже, область организации комплексных научных исследований является сегодня областью взаимодействия сферы науки, сферы ОРУ и сферы методологии. Анализ проблемных ситуаций в этой области позволяет поставить вопрос о связи методологической работы по развитию средств и методов научных исследований с работой по программированию НИР.

Тема комплексирования и комплексной организации к моменту начала игр не была новой для теоретических работ ММК [12]. В этих работах была дана критика профессионального подхода к решению проблем комплексирования и зафиксирован методологический подход к решению этих проблем. Критике подвергалась установка профессионального подхода на комплексирование наук через «синтез знаний» и представлений различных научных дисциплин. В дискуссиях по этим вопросам было показано, что процедуры простой систематизации знаний не обеспечивают комплексности представлений и, тем более, не дают оснований для организации комплексных НИР. Разнообразные попытки «синтеза» знаний основаны, как правило, лишь на языковом принципе синонимии, т.е. приписывания одинаковых значений терминам, употребляемым в разных научных предметах. Результатами такого синтеза являются «склейки» и «синкреты» различного рода, которые несут в себе богатый ситуативный смысл, но полностью теряют определенность объективного содержания отдельных предметных представлений: такие синкреты не имеют объекта, к которому их можно было бы отнести.

Обладает ли профессиональный подход принципиальными возможностями (на уровне средств, методов, базовых представлений) для комплексной соорганизации различных предметно-профессиональных областей? С методологической точки зрения — нет. Этот ответ основан на анализе исходных принципов предметно-профессиональной организации мышления и деятельности. Предметная форма организации «мышления» предполагает выделенность, самодостаточность и четкую ограниченность каждого научного предмета — за счет ограничения типа идеальных объектов, изучаемых в рамках данной дисциплины, ее исходных понятий, средств и методов [6]. Профессионализм предполагает автономность и самодостаточность на уровне деятельности. Образование связей кооперации между деятельностями различного вида лишь опираются на эту самодостаточность и закрепляют ее в устойчиво функционирующих структурах. Поэтому реально установка на комплексирование противостоит предметно-профессиональному подходу: комплексирование должно дать новый тип знаний, не сводимых к механическому синтезу представлений разрозненных дисциплин, а также новую форму организации многопрофессиональной;; деятельности, не сводимую к форме кооперации на уровне тради;ционных продуктов обособленных сфер деятельности. Еще точнее будет сказать, что установка на комплексирование обязательно предполагает перестройку традиционных структу;;р предметно-профессиональной деятельности. Комплексность предполагает развитие. С организационной точки зрения это означает, что организации и управлению при проведении комплексных НИР подлежит не только (и даже не столько) сам процесс осуществления НИР, сколько процесс развития средств и методов различных научных дисциплин.

Программирование комплексных НИР — это программирование развития.

Методологический подход к проблемам комплексирования исходит из того положения теории деятельности, что содержание знаний и представлений определяется структурами предметно-профессиональной деятельности и мышления: их средствами и методами, схемами объектов, базовыми понятиями (не терминами!) и т.п. Комплексировать необходимо средства и методы различных наук, а не вырабатываемые ими знания и представления. Подлинная «комплексность знаний» должна основываться на разработке новой схемы объектов НИР («объекта-конфигуратора» [12]) и на использовании адекватных этому объекту — «комплексных» — средств, способов работы.

Это означает, что в условиях организации комплексных НИР необходимо проделывать работу по состыковке, соорганизации средств и методов различных предметно-профессиональных областей, а для этого необходимо уметь их «видеть», выделять, технически с ними работать. В современной профессиональной культуре представления о самой профессиональной деятельности отсутствуют, профессиональная и предметная подготовка не обеспечивает способности «видеть» свою деятельность, не дает средств для осуществления адекватной рефлексии [6] своей деятельности. Поэтому для профессионального подхода проблема комплексной организации НИР есть проблема распредмечивания (по Марксу), т.е. проблема поворота профессионального сознания от предметной, объектной действительности к действительности своей деятельности. Такой поворот должен быть обеспечен новыми средствами, схемами, новыми онтологиями — деятельностными. С методологической точки зрения решение проблемы распредмечивания определяет для предметно-профессиональных сфер не только возможности решения проблем комплексной организации, но и более широкие перспективы, связанные с возможностью искусственно, целенаправленно решать вопросы развития.

Сегодня единственным источником деятельностных представлений является методология. Поэтому комплексная организация сегодня возможна только при условии освоения и адекватного употребления методологических представлении. Комплексность предполагает методологизацию.

Этот принципиальный вывод получил свое подтверждение и дальнейшее развитие в практике проведения ОДИ. Решение проблемы комплексной организации НИР явилось одной из важнейших линий разработок, ведущих к осознанию стратегии методологизации как принципиальной для сферы методологии, как определяющей ее социокультурную позицию. К 1983 г. был сформулирован тезис о том, что ОД-игры есть практика методологии. В 1983—84 гг. было зафиксировано, что основным процессом, осуществляемым методологами на этом плацдарме является процесс методологизации предметно-профессиональных сфер.


Программирование и методологизация
Мы не будем в рамках данной работы рассматривать проблемы методологизации, этот анализ требует привлечения богатого материала игр. Мы лишь кратко зафиксируем, в чем состоят основные принципы стратегии методологизации. Понимание этих принципов позволяет понять те изменения, которые произошли в позиции ММК в области программирования (см. схему 1) и, вместе с тем, дают основания для анализа предыстории этих изменений.

Стратегия методологизации определяет тип воздействия сферы методологии на предметно-профессиональные сферы. Чем характеризуется это воздействие? Прежде всего, это воздействие развития. Во-вторых, это воздействие предполагает учет направлений и возможностей «внутреннего» саморазвития предметно-профессиональных сфер. Функцию методологического воздействия в развитии предметно-профессиональных сфер можно определить как обеспечение новых возможностей развития, недостижимых при условии использования только внутренних возможностей сферы. Основным каналом методологического воздействия являются средства, методы, подходы, формы организации предметно-профессиональной мыследеятельности. Как мы уже отмечали, сегодня важнейшим направлением такого воздействия являются средства распредмечивания и рефлексии.

Теоретическое представление процесса методологизации предполагает использование схем «двумерного» процесса. Мы используем для прорисовки «единицы» этого процесса схему шага развития. На схеме 7 выделены два ортогональных процесса развития: «естественного» (или внутреннего) процесса саморазвития и «искусственно» организуемого процесса методологизации. Характеристики «естественный» и «искусственный» даются при этом из позиции методолога (в верхней части оргтехнической системы). Реальное осуществление процесса методологизации требует от методологии, во-первых, выработки принципиально новых прожектов «будущего» сферы (т.е. таких, которых сфера сама не может иметь как реализуемые прожекты), во-вторых, методологизация требует задания точного представления о реальной ситуации разворачивания процессов саморазвития, в-третьих, она предполагает осуществление ситуативно точного действия в реализации методологических прожектов. Более того, эти прожекты не должны чрезмерно опережать ход естественных процессов в сфере, чтобы быть реализуемыми, чтобы на них могли появиться заказы. Все эти моменты создают новую для методологии ситуацию. С точки зрения таких характеристик процесса методологизации можно сказать, что «квази-профессиенальным продуктом» методологов является развитие. Можно ли представить себе профессионала-кооперанта, обеспечивающего развитие других профессионалов? Можно, если можно представить «заказ на развитие». Но заказы на проведение ОД-игр фактически с самого начала истории их проведения и были заказами на развитие: заказами на обеспечение вывода из проблемной ситуации. Более того, проведение игр с учреждениями и организациями нередко сопровождается повторными заказами на игры и даже заказами на постоянное сотрудничество. Кроме проведения игр и организации методологических семинаров появились даже образцы закрепления такого сотрудничества через создание в учреждениях методологических подразделений, имеющих функции развития.

Типичной областью предметно-профессиональных разработок, требующих методологического обеспечения, являются комплексные НИР. Сегодня комплексные, т.е. многопредметные и многопрофессиональные, НИР не могут проводиться без специального методологического обеспечения. Этот тезис имеет и методологическое обоснование и подтверждается практикой проведения ОД-игр.

Появление у методологии практики методологизации по-новому поставило вопрос о возможности и необходимости собственного сферного оформления методологии.

Какие изменения в области формирования программирования вносит оформление стратегии методологизации для ММК?

(1) Изменяется принципиальная структура самой этой ситуации, что должно быть (с точки зрения норм методологической работы) зафиксировано в изменении базовой схемы (схема 1) для анализа этой ситуации (см. схему 8).



Схема 8
(2) Стратегия методологизации в отношении области II предполагает учет направлений и возможностей саморазвития всех компонент этой области. Поэтому сферы проектирования и ОРУ являются равноправными участниками работ по «выращиванию» нового типа мыследеятельности (или новой сферы мыследеятельности) программирования. Такая позиция методологии в явном виде выражается в орг-проектах и программах ОД-игр, начиная с ОДИ—17 (август 1982 г.). Работы по «выращиванию» программирования должны учесть заказы-требования на программирование ото всех трех сфер. Эти работы должны носить совместный, комплексный характер.

(3) Возможность оформления программирования как типа мыследеятельности или сферы требует развития соответствующих представлений. Начиная с ОДИ—31 (март 1984 г.) в ММК активизированы разработки по методологии сферной организации мыследеятельности, продолжаются разработки системо-мыследеятельного подхода.

(4) Осуществление стратегии методологизации предполагает использование прожективного подхода. Таким подходом не может быть только проектный подход. Такой подход может дать программирование. То есть работа по методологизации области формирования программирования (область III) сама может стать заказчиком на новое программирование. По отношению к прикладной методологической работе в области II программирование в области III будет задавать рамку работ и форму их организации.

(5) Принципиальная структура процесса методологизации, изображенная на схеме 8, может быть использована и для представления процесса методологизации других областей предметно-профессиональной деятельности (не только области программирования). Программирование может стать формой (одной из форм) организации прикладном методологической работы.


Таковы вкратце некоторые принципиальные результаты, полученные в разработках Московского методологического кружка до начала проведения организационно-деятельностных игр. Краткое упоминание об этих результатах было ориентировано на цели анализа предыстории игр и не может дать представление обо всем богатейшем материале по проблемам программирования, полученном в играх, при их подготовке и анализе результатов.


Литература
1. Научно-технический прогресс: программный подход / Под ред. акад. Д.М. Гвиишиани. — М.: Мысль, 1981.
2. Кузьмичев Л.А., Сидоренко В.Ф. Дизайн-программа: Понятие. Структура. Функции // Теоретические и методические проблемы художественного конструирования комплексных объектов / Труды ВНИИТЭ. — Сер. «Техническая эстетика». — Вып. 22. — М., 1978.
3. Щедровицкий Г.П., Котельников С.И. Организационно-деятельностная игра как новая форма организации и метод развития коллективной мыследеятельност;и;; // Нововведения в организациях. — М.: ВНИИСИ, 1983.
4. Щедровицкий Г.П. Принципы и общая схема методологической организации системно-структурных исследований и разработок // Системные исследования: методологические проблемы. — М.: Наука, 1981.
5. Семиотика и восточные языки. — М.: Наука. 1967.
6. Щедровицкий Г.П. Автоматизация проектирования и задачи развития проектировочной деятельности // Разработка и внедрение автоматизированных систем в проектировании: теория и методология. — М.: Стройиздат, 1975.
7. Щедровицкий Г.П., Алексеев Н.Г. О возможных путях исследования мышления как деятельности // Доклады АПН PCФCP, 1957, № 23, а также ...
8. Сазонов Б.В. Методологические проблемы в развитии теории и методики градостроительного проектирования // Разработка и внедрение автоматизированных систем в проектировании: теория и методология. — М.: Стройиздат, 1975.
9. Раппопорт А.Г. Проектирование без прототипов // Разработка и внедрение автоматизированных систем в проектировании: теория и методология. — М.: Стройиздат, 1975.
10. Сазонов Б.В. Перманентное архитектурное проектирование на базе системных категорий // Системные исследования: методологические проблемы. Ежегодник—1983. — М.: Наука, 1983.
11. Щедровицкий Г.П., Щедровицкий П.Г. Проблематизация и проблемы в процессе программирования решения задач // Логика научного поиска. Тезисы докладов к Всесоюзному симпозиуму. — Свердловск, 1977.
12. Щедровицкий Г.П. Синтез знаний: проблемы и методы // На пути к теории научного знания. — М.: Наука, 1984.
13. Сазонов Б.В. От проектирования вещей к проектированию деятельности // Вопросы теории архитектуры. — М.: Союз архитекторов СССР, 1975.
14. Кузьмичев Л.А. Процесс формирования дизайн-программ // Проблемы формирования дизайн-программ. — Труды ВНИИТЭ. — Сер. «Техническая эстетика». — Вып. 38. — М.. 1982.